Биография александра федоровича гедике. Внеклассное мероприятие в ДШИ «Александр Гедике — основатель русской органной школы. Любимые фортепианные пьесы Гедике пьесы для детей
Органист, пианист, композитор, педагог. Сверхштатный профессор II ст. (1909).
Происходил из семьи потомственных музыкантов. Сын Ф. К. Гедике и француженки родом из Нормандии Александры Федоровны (настоящее имя Жюстина-Адель-Августина) Лекампион (Le Campion). Прадед Гедике — Генрих Георг (Андрей Иванович) был преподавателем и инспектором фортепианных классов Смольного института, сочинял музыку. Дед — Карл Гёнрихович (Андреевич) — служил органистом французской католической церкви Св. Людовика, преподавал музыку в московском Сиротском институте императора Николая I.
Начальное обучение игре на фортепиано и органе Гедике прошел у отца, с 12 лет заменял его как органист в церкви Св. Людовика. В 1890-92 гг. участвовал в Детском оркестре А. А. Эрарского. В 1892 г. поступил в младшие классы Московской консерватории, к А.И. Галли, затем перешел в класс П. А. Пабста, после его смерти — в класс В.И. Сафонова (фортепиано). Гармонию и инструментовку изучал у А. С. Аренского, Н. М. Ладухина, Г. Э. Конюса, энциклопедию у Н. С Морозова, элементарную теорию музыки — у Н. Д. Кашкина. Окончил консерваторию в 1898 г. с малой золотой медалью. За сочинение Концерт-штюка для фортепиано с оркестром, Сонаты для скрипки и фортепиано, пьес для фортепиано получил премию как композитор и пианист на Международном конкурсе имени Антона Рубинштейна (Вена, 1890).
С 1898 г. работал учителем музыки в московском Сиротском институте императора Николая I вплоть до его закрытия в 1918, в 1898/99 учебном году преподавал также в Московском лицее памяти цесаревича Николая. С 1904 г. работал в московском Елисаветинском институте, сменив в 1906 г. на посту инспектора музыки С. В. Рахманинова. В том же году взял на себя обязанности наблюдателя по музыкальной части Сиротского института взамен ушедшего с поста А. Б. Гольденвейзера. С 1907 г. помимо уроков музыки вел методику игры на фортепиано и гармонию. С января 1907 преподавал игру на фортепиано также в Институте московского дворянства для девиц благородного звания имени Александра III, основанного в память Екатерины II. Работа в этих учебных заведениях во многом способствовала созданию Гедике обширного учебного репертуара, сочетавшего технологические и художественные достоинства.
Крупнейший представитель русской органной школы. Дал свыше 200 концертов на органе Большого зала Московской консерватории (с 1923 г.). Для сочинений Гедике, как и для его исполнительского стиля, характерны монументальность, глубина и строгость, временами резкие контрасты. Известен как исполнитель всех органных произведений И. С. Баха. Автор многих музыкальных произведений, в том числе опер на собственное либретто («Виринея», 1913-15; «У перевоза», 1933; «Жакерия», 1933; «Макбет»; в 1944 исполнены оркестровые номера), кантат, оркестровых сочинений, в том числе для духового оркестра, для органа, для фортепиано, (Концертштюк для фортепиано с оркестром), для скрипки и виолончели, для кларнета, романсов и др., а также транскрипций и обработок русских народных песен.
В 1909 по вольному найму поступил на службу в Московскую консерватоорию, в качестве сверхштатного профессора II степени, в 1913 г. перешел на действительную службу. С 1919 г. вел камерный класс, с 1922 г. — класс органа. В 1923 г. заведовал этими кафедрами, разработал методику преподавания камерного ансамбля для консерваторий. Вел класс специального фортепиано. Среди учеников (орган, фортепиано, камерный ансамбль) — К. Аджемов, М. Брук (фортепиано), А. Васильева, И. Вейсс, Н. Выгодский, Т. Гайдамович, Г. Гродберг, С Дижур. Я. Каабак, С. Кнушевицкий, И. Козолупова, В. Мержанов, М. Мильман, С. Г. Нейгауз, Л. Ройзман, М. Ростропович, И. Рыжкин, Б. Смоляков, М. Старокадомский, Б. Тевлин, Б. Хайкин. Некоторое время преподавал игру на фортепиано в московской Народной консерватории. В 1920-50-е гг. работал в Музыкальном училище при Московской консерватории (композиция и камерный ансамбль).
Алевтина Двоскина
Внеклассное мероприятие в ДШИ «Александр Гедике - основатель русской органной школы. Любимые фортепианные пьесы»
Преподаватель :
Двоскина Алевтина Евгеньевна
Р. п. Кузоватово
Предлагаемый сценарий внеклассного мероприятия «Александр Гедике - основатель русской органной школы . Любимые фортепианные пьесы » (к 140-летию со дня рождения) -предназначен для учащихся музыкального отделения ДШИ, а также для учащихся общеобразовательных школ .
Цель – развитие интереса детей к музыке как основе творческого воображения.
Задачи :
1. Образовательные : развитие музыкальных и творческих способностей;
содействие первоначальному развитию музыкального вкуса;
заложение основы для будущего профессионального обучения.
2. Развивающие – развитие творческой активности, интеллекта, памяти, внимания, мышления,воображения, развитие эмоциональной отзывчивости на музыку;
3. Воспитательные – воспитание любви к предмету, повышение уровня познавательной мотивации, формирование нравственно-эстетического, эмоционального отношения к искусству и жизни, развитие коммуникативной культуры поведения и общения.
Методы : Аналитический, эмоциональной драматургии, развивающие логическое и ассоциативное мышление, нравстенно-эстетического познания.
Ожидаемый результат : расширение музыкально-слухового опыта и художественного кругозора детей, развитие вкуса и эстетического восприятия, приток и увеличение количества детей в музыкальную школу , повышение престижа музыкальной школы в культурном пространстве поселка и района.
Оборудование : рояль, ноты, портреты, слайды, колонки.
Форма мероприятия - классный тематический час.
Двое ведущих- преподаватель Двоскина А. Е. и выпускница музыкального отделения - Исаева Наталья.
Участники- ученики музыкального отделения по классу фортепиано преподавателя Двоскиной А. Е. Зрители- учащиеся музыкального отделения ДШИ, родители, учащиеся 5-6 классов общеобразовательной школы №3 .
Участники-артисты вечера, посвященного творчеству А. Ф. Гедике .
Ведущие вечера
Добрый вечер, дорогие ребята, родители и гости! Сегодня наша встреча посвящена творчеству замечательного русского композитора , пианиста, ученого, органиста , педагога Александра Федоровича Гедике . Для многих музыкантов, гостей нашего сегодняшнего праздника, будет откровением узнать, что Гедике вообще-то не только «известный детский композитор» , а крупнейший органист -композитор и музыкальный деятель, определивший развитие органной культуры в России , ее самый бескорыстный и истовый подвижник. Бурные пиаровские акции музыкальных изданий и СМИ миновали скромное имя Гедике…
Может быть и к лучшему? Ведь необычайная скромность Александра Федоровича и при жизни не позволяла ему выпячивать себя, «пробивать» публикации своих многочисленных сочинений (большинство которых остается неизданными и по сей день) и, как говорят сегодня, «раскручиваться» . Он, с его природным аристократизмом, натурой подлинного музыканта и интеллигента считал, что «быть знаменитым некрасиво» . Жаль, что самобытный композиторский и исполнительский талант Гедике , его вклад в историю органной культуры России , благодаря которым орган получил в нашей стране статус самостоятельного инструмента и заставил считаться с фактом своего существования, пребывают в совершенно незаслуженном забвении. Кстати говоря, именно учащиеся детских школ искусств по достоинству оценивают творчество композитора. И сегодня мы посвящаем наш вечер жизни и творчеству Александра Федоровича Гедике ,а учащиеся класса фортепиано подготовили концерт из камерных произведений композитора.
1-ый ведущий : Александр Гёдике (сейчас мы часто произносим –Гедике ) родился 20 февраля (4 марта) 1877 года в Москве в давно обосновавшейся в России немецкой семье. Его прадед, Генрих-Георг Гёдике, был органистом католической церкви в Петербурге и ректором Немецкого драматического театра. Его дед, Карл Андреевич (по документам - Генрихович, был преподавателем хорового пения в Москве и служил органистом московской католической церкви Святого Людовика Французского. Отец, Фёдор Карлович (по метрике - Фридрих -Александр- Пауль Гёдике , работал органистом в той же церкви , был пианистом в оркестре Большого театра, преподавал в Московской консерватории обязательное фортепиано . Под руководством отца маленький Саша начал обучаться игре сначала на рояле, а затем на органе . Уже с 10 летнего возраста он замещал отца в церкви, а с 12 лет начал выступать в концертах. Первый сольный органный концерт он дал в Большом зале консерватории. Всего же здесь им было сыграно более 200 концертов. На протяжении десятилетий он являлся ведущим отечественным органистом . Благодаря Гедике в нашей стране стала регулярной и очень популярной и в наши дни практика органных вечеров и органных абонементов .
2-ой ведущий : «Органные концерты Александра Гедике , были едва ли не самыми посещаемыми концертами в Советской России, – рассказывает профессор Московской консерватории, доктор искусствоведения Елена Сорокина. – Почему? Думается, что орган хотя никогда и не был у нас культовым инструментом, но своим тембром вызывал определенные ассоциации и в какой-то мере заполнял духовный вакуум, который, конечно же, ощущался в те годы. Именно органные концерты отчасти восполняли недостаток храмового общения. Роль Александра Гедике в истории отечественной музыки оказалась совершенно особой. Орган был известен в России и раньше, но в полной мере освоение органной музыки пришлось лишь на начало 20-го века. Именно Гедике дал импульс развитию органного творчества в России , как исполнительского, так и композиторского. Им написано множество произведений для этого величественного инструмента : концерты, прелюдии и фуги, хоралы, фантазии».
В исполнении преподавателя Двоскиной А. Е. прозвучит «Органная прелюдия » ре минор А. Гедике .
1-ый ведущий :. Когда входишь в Большой зал Московской консерватории, прежде всего обращаешь внимание на величественный инструмент, занимающий почти всю эстраду.
«Помню день, – он надолго остался у меня в памяти -вспоминает ученик А. Гедике А . Мильман – когда этот инструмент заговорил. Полились звуки необычайной красоты, то задумчиво нежные, то мощные и торжественные, они заполняли собою все уголки зала.
Исполнитель на органе носил странную фамилию, состоящую из трех слогов : Ге-ди-ке.
Как я узнал, это был профессор Московской консерватории, в которой преподавал почти полвека, известный композитор, органист и пианист ».
Органные концерты Гедике давал часто . Играл он больше всего любимого им Баха .
"Музыка его, – говорил Гедике , – вечно юная, свежая и новая, полная жизни и огня, радостная и глубокая, созерцательная и возвышенная, пленяет нас с такой силой, как будто Бах и сейчас живет среди нас, молодой, полный сил и любви к жизни".
На концертах Гедике всегда было много народа. После окончания артисту долго аплодировали, посылали трогательные записки, благодарили за доставленное удовольствие.
Сейчас в исполнении Абрамовой Дарьи прозвучит «Органная прелюдия » до минор И. С. Баха.
А сейчас прозвучат старинные танцы-«Сарабанда» и «Ригодон» А. Гедике в исполнении уч-ся 2 класса Ахтямовой Агили.
2-ой ведущий : С 1909 года Александр Фёдорович Гедике был профессором Московской консерватории по классу фортепиано , с 1919 заведовал кафедрой камерного ансамбля. С 1920 года вёл также класс органа (игре на котором обучался с детства под руководством отца, а в 1923 года возглавил кафедру органа и дал свой первый сольный концерт на инструменте Большого зала консерватории. Среди его учеников-органистов Н . Я. Выгодский, М. Л. Старокадомский, Л. И. Ройзман, С. Л. Дижур, Гарри Гродберг, И. Д. Вейс.
1-ый ведущий : «Многим из Вас, ребята, имя композитора Александра Федоровича Гедике становится знакомым с самых ранних лет. Кто из начинающих музыкантов не играл в детстве его "Заиньку", а позже «Танец» , «Тарантеллу» ?»
Об одном впечатлении, связанном с Гедике - композитором , вспоминает ученик А. Гедике , пианист Александр Бахчиев .
«В необычайно торжественной обстановке, в переполненном Большом зале консерватории 19 марта 1957 года шёл концерт, посвященный 80-летию Александра Фёдоровича . Оркестр Филармонии (дирижер Б. Э. Хайкин) играл 3-ю симфонию юбиляра. Солировали в этот вечер К. А. Эрдели, С. Н. Ерёмин, сам Гедике играл на органе - соло и в ансамбле .
«Заинька» - исполняет ученица 1 класса Калиничева Настя.
Во втором отделении - поток поздравлений, бездна адресов; среди массы других - конечно же, от детских музыкальных школ .
И вот в какой-то момент от этой депутации отделился маленький мальчик, не спеша уселся за рояль и в сдержанном темпе заиграл… «Заиньку» . «Заинька» в Большом зале! Представьте себе, что после этого творилось - зал буквально рухнул от аплодисментов : всё выглядело тем более уморительно, что игра ребенка была полна серьезности и достоинства. И, конечно, юбилею Александра Фёдоровича это «происшествие» придало черты абсолютной неповторимости…».
Сейчас прозвучит Р. н. п. «Заинька» в обработке А. Гедике –исполняет ученица 1 класса Калиничева Анастасия.
«Тарантелла» - исполняет ученик 3 класса Ильин Алексей .
Почему же так популярны фортепьянные пьесы Гедике для начинающих музыкантов.? Их яркий, выразительный, но в то же время ясный музыкальный язык, понятен и близок детскому восприятию. По сей день эти миниатюры относятся к лучшим в педагогическом репертуаре. И это не удивительно. Ведь Гедике был замечательным педагогом.
А. Гедике . «Миниатюра» - исполнит уч-ся 4 класса Гамкрелидзе Милана.
А. Гедике . «Пьеса » ля минор-прозвучит в исполнении Потаповой Насти. (3класс) .
А. Гедике . «Сонатина» до мажор-исполняет Зубова Ксения, 2 класс.
2-ой ведущий : Александр Федорович Гедике был неутомимый труженик. Помня завет великого композитора П. И. Чайковского – "работать нужно всегда!", – Гедике сочинял , занимался на органе , рояле ежедневно. Не ждал «подходящего настроения» ,и этого же требовал от своих учеников.
Он очень много успевал сделать за день.
У Александра Федоровича был определенный режим дня, которого он неукоснительно придерживался всю жизнь. Он вставал всегда в 6 утра, а ложился спать в 9–10 часов вечера.
С утра Гедике шел в Консерваторию заниматься на органе , а затем с учениками. Не было случая, чтобы он когда-либо пропустил занятия или опоздал. По нему можно было проверять часы.
Кому не была знакома высокая фигура человека с седеющей бородкой, шедшего ранним утром неторопливой походкой, с палкой в руке, по улице Герцена в свой родной дом – любимую Консерваторию ! Его знали не только люди, его хорошо знали птицы.
С кормления птиц и животных у Гедике начинался рабочий день. Он, можно сказать, "знал в лицо" каждого воробья, обитавшего на улице Герцена, а воробьи знали его. Стоило ему только показаться на улице, как воробьи тотчас слетались ему навстречу, кружились над головой. Он вынимал из кармана заранее приготовленный мешочек с хлебными крошками и разбрасывал их во все стороны. Усаживаясь на скамейку в консерваторском садике, Александр Федорович ласковым взором рассматривал своих пернатых друзей.
– Смотри, – обращался ко мне Гедике ,-(вспоминает его ученик А. Мильман) – видишь, вон тот с подбитой ногой? Его озорники-мальчишки подбили. Шустрый такой, всегда отнимает хлеб у других.
Дома у Гедике было огромное количество кошек и собака шпиц, которую хозяин звал Шарко или Шарик, а в минуты особого расположения – Шаркушка.
Со своими любимцами он разговаривал , как с людьми. Помню один забавный случай.
Пришел я по какому-то делу к Александру Федоровичу . Он отворяет дверь, а сзади бежит собака и лает на меня.
– Шарко, Шарко, перестань!Шарко не унимается.
– Шарко, перестань, ведь это же Мильман пришел!
Этот довод также не успокоил четвероногого "хозяина".
– Шарко! Неудобно, ведь Мильман - доцент!
Исчерпав все убеждения и не добившись успеха, Александр Федорович увел собаку в другую комнату.
1-ый ведущий : Занимался Гедике с учениками с большим воодушевлением. Он подпевал, насвистывал, ходил по классу, нервно теребя цепочку от карманных часов, дирижировал. Иногда покрикивал, пробуждая вялых от "спячки". Если ученики во время занятий разговаривали, шумели, Александр Федорович их одергивал : "Не балуй!". Гедике хотел казаться строгим, сердитым, но у него это не получалось. Необыкновенная мягкость, доброта сказывались во всем.
Не было случая, чтобы Александр Федорович кому-либо из учеников сказал резкость. Он только угрожал, предупреждал : "Смотри, я рассержусь!" Но это никого не пугало : во время сказанной угрозы на ученика смотрели те же добрые глаза.
После работы Гедике прогуливался по садику около Консерватории. Завидев ребят, подзывал их и деланно сердитым голосом бурчал : "Давай руку!" В протянутую руку совал конфету.
Любовь к природе приучила Александра Федоровича к большой наблюдательности. Он зорко подмечал малейшие изменения в окружающем его мире. Каждая набухшая весною почка приводила его в восторг. В программной пьесе «В лесу ночью» композитор образно рисует картину таинственности, слышатся шорохи ночного леса, «уханье» сов.
А. Гедике . «В лесу ночью» – исполняет уч-ся 2 класса Пожарова Екатерина.
2-ой ведущий : Образ разбушевавшейся стихии создает А. Гедике в пьесе «Гроза» .Быстрый бег шестнадцатых, которые вызывают ассоциации с порывами ветра, сменяются раскатами грома. Контрастная динамика, насыщенная педализация- все эти средства музыкальной выразительности как бы рисуют нам образную картину грозы.
А. Гедике . «Гроза» -исполняет Зубова Ксения 2 класс.
После дождя выглянуло солнышко и на небе повисла веселая радуга-дуга.
А. Гедике . «Радуга» -(этюд соль мажор) .-исполняет Родионова Виктория 2класс.
Когда Гедике сочинял музыку для детей, он как бы перевоплощался в мальчика или девочку, старался в своем воображении жить их интересами. Вот почему дети с такой охотой играют пьесы "дедушки Гедике ".
Прозвучит веселая, задорная «Маленькая пьеса » в исполнении уч-ся 3 класса Потаповой Анастасии.
А сейчас прозвучат «Вариации» на тему всем известной шуточной песенки «Жил-был у бабушки серенький козлик» - ее исполнит уч-ся 4 класса Нуштаев Никита.
1-ый ведущий : Все знакомые и ученики указывали на необыкновенные личные качества А. Ф. Гедике , мало кого так любили в консерватории и в Москве, как Александра Гедике . Его невероятная благожелательность, деликатность, искренность и бесхитростность сделали Александра Гедике душой консерватории , вызвали любовь и глубокую преданность учеников. А когда кто-либо из его знакомых оказывался в беде, Гедике первый спешил на помощь, помогал и делами, и материально. В нем сочетались доброжелательность и строгость, требовательность и к ученикам, и к себе. Он был невероятно добр. Знаменитое «гедиковское » высказывание «ну, это совсем плохо, четверка!» вошло в историю.
2-ой ведущий : В фортепианной игре Александр Федорович не переносил резкого, «стучащего» звука. Любимое выражение было «мягче, плавнее!» Гедике отличал яркий образный язык, использование народных выражений, он часто говорил ученикам : "Не дубась!", "Не балуй!", "Не размусоливай!". Из-за этого, а также из-за бороды и неизменной «авоськи» Гедике иногда принимали за пожилого крестьянина, что его очень забавляло, но он никогда не сердился. Разговаривал Гедике низким басом . Любил поглаживать бороду и теребить цепочку карманных часов. А. Ф. Гедике был чрезвычайно пунктуальным человеком, любил обстоятельность . Он очень строго соблюдал режим дня, этим во многом объяснялась его огромная работоспособность. По утверждению учеников и коллег, за все годы работы в Консерватории он ни пропустил ни одного занятия и ни одного раза не опоздал на занятия и на заседания кафедр. Даже когда он приходил на занятия очень больным, уговорить его вернуться домой было сложнейшей задачей. Каждый его день был заполнен занятиями с учениками, экзаменами, концертами, где он играл сам или слушал любимую музыку . И всем казалось, что этот уклад жизни ничто не могло изменить.
Александр Фёдорович умер 9 июля 1957 года, прожив 80 насыщенных музыкой и творчеством полных лет. Похоронен в Москве на Введенском кладбище. Его могилу украшает этот скромный памятник.
Список литературы :
М. Мильман. Воспоминания о А. Гедике .
Гедике А . 60 легких фортепианных пьес для начинающих . М, Советский композитор,1978 г.
Будкеев С. М. Гедике органист . Издательство министерства обрнауки РФ.
Муниципальное бюджетное учреждение
дополнительного образования
«Районная школа искусств»
«Художник большой души»
Лекция – концерт об А.Ф.Гедике.
Преподаватель Слободскова О. А.
пгт. Октябрьское
Добрый день , дорогие друзья ! Мы продолжаем серию концертов «Портреты композиторов». Сегодня мы с вами поговорим о творчестве одного из крупнейших музыкантов советского периода - композитора, органиста, профессора Московской консерватории Александра Фёдоровича Гедике.
Родился Александра Федорович в Москве, в 1877 году. В своём дневнике Гедике писал: «Отец мой служил в те годы органистом церкви св. Людовика, служил также пианистом оркестра Большого театра. Давал он в то время немало частных уроков. Женился он уже в 36 лет, в то время как моей матери было 21».Отец композитора, Федор Карлович, родился в Москве, в немецкой семье, но считал себя русским, и не любил, когда к нему обращались на немецком языке. Первоначальное музыкальное образование он получил у своего отца Карла Андреевича Гедике; в дальнейшем учился у Дюбюка. Кроме игры на фортепиано, занимался игрой на скрипке и композиции. Отец начинает свою «музыкальную родословную» от деда Генриха Гедике – педагога – пианиста в Петербурге. Он пользовался огромным уважением многих замечательных деятелей русской культуры.
Мама будущего композитора Жюстен-Адель родилась во Франции, переехав в 1870 году в Россию, она, вместе со своей сестрой, обосновалась в Москве. Гедике пишет: «Музыкальными способностями она не обладала, но очень интересовалась музыкой и мечтала научиться играть на фортепиано, частенько садилась за инструмент и разбирала французские романсы и песни, очевидно, имея в виду, что ей придется заниматься музыкой с нами. Моя мама принадлежала к тем людям, которые живут и делают все для других, никогда не делая ничего для себя».
А.Ф.Гедике «Пьеса».
«Музыка занимала в нашей жизни большое место. К отцу, служившему в Большом театре, постоянно приходили музыканты, готовившиеся к конкурсу, и мы внимательно их слушали. Тут бывали скрипачи, виолончелисты, духовики. Невольно мы изучали звучание, и свойства того или иного инструмента. Отец был хорошим пианистом…., мы всегда с интересом слушали его игру, особенно любили мы Шопена».
В 1887 году Гедике поступил в гимназию, с большим удовольствием занимался там хоровым пением и рисованием. «Начиная с 12 лет, я заменял отца во французской церкви в качестве органиста, и делал это неплохо, а главное с удовольствием. Я умел недурно импровизировать». Дома у Гедике часто звучала музыка П.И.Чайковского, И.С.Баха, в исполнении семейного ансамбля, который состоял из двоюродных братьев Александра Фёдоровича. Переложение для этого ансамбля делал сам Александр.
А.Ф.Гедике: «Вальс», «Танец».
В 1891 году Гедике перешёл в четвёртый класс гимназии, но музыка поглощает все его силы и внимание. И тогда он решает готовиться к поступлению в консерваторию. Подготовив программу по специальности, сдав сольфеджио, Александра принимают в консерваторию. «Поступив в консерваторию, я ясно увидел, что не ошибся в своих мечтах, и, что воздух, которым я стал дышать, совсем не похож на воздух гимназии. В те годы в атмосфере консерватории чувствовался артистический дух, привнесённый Николаем Рубинштейном. Я впитывал этот дух полной грудью, и эта пора, несомненно, была самой счастливой в моей жизни» - писал Гедике. Сестра композитора О.Ф.Метнер (Гедике) писала: «Как он горячо принялся за дело! Каждый день в 8 часов утра садился за рояль, играл гаммы, этюды, пьесы и своего любимого И.С.Баха. Он был рассеян и, кроме музыки, казалось, ни о чем не думал».
А.Ф.Гедике «Мотыльки»
Мальчик делал большие успехи, интересовался всем, посещал театры, концерты симфонической музыки. В этот период он начал давать частные уроки музыки, чему был несказанно рад, а также начал сочинять. «В консерватории в 1894 году я закончил скрипичную сонату. Написал марш, элегию и фугу для большого оркестра». Специального композиторского образования Гедике не получил, композиторский опыт приобрел в самостоятельном, упорном, каждодневном, напряженном труде и изучении творчества величайших композиторов разных эпох. Часто выступал на вечерах в консерватории: играл Ф.Листа, Ф.Шуберта, Л.Бетховена, а продолжал заниматься на органе, а также пишет ряд танцевальных произведений для разных инструментов. Послушаем некоторые из них:
Гедике «Сарабанда»
Гедике «Вальс»
Гедике «Вальс»
Огромное значение для Гедике имело знакомство с Сергеем Васильевичем Рахманиновым. «Каждый вечер, проведённый у Сергея Васильевича, бывал для меня праздником, а если приходилось поиграть в четыре руки, праздник это делался двунадесятым» - писал Гедике.
В 1898 году Александр Фёдорович оканчивает консерваторию с золотой медалью, а в 1900 году едет на конкурс в Вену. Как композитор, он получает первую и единственную на конкурсе премию, и удостоился почетного отзыва как пианист. Известный музыкант - педагог А.Б.Гольденвейзер писал: «Александра Федорович был большим композитором, с очень здоровым оптимистическим мировоззрением. Он обладал первоклассным техническим мастерством. Сочинения Александра Фёдоровича выявили большую многогранность таланта. Ему была чужда погоня за внешними эффектами, за «новизною», как за самодовлеющею ценностью. Будучи превосходным пианистом, он сохранил своё пианистическое мастерство до конца жизни, несмотря на то, что в зрелые годы выступал, главным образом как органист. Игра Александра Фёдоровича отличалась мужественностью, полным, красивым звуком, безукоризненным техническим мастерством и непогрешимым ритмом».
А.Ф. Гедике «Инвенция»
В сентябре 1909 года началась работа в Московской консерватории, где Гедике вёл класс специального фортепиано и камерного ансамбля. Класс камерного ансамбля пользовался популярностью у студентов, каждому хотелось у него поучиться. Гедике делает много обработок для органа – это камерные и симфонические произведения Ф.Листа, Э.Грига, Р.Вагнера, которые значительно расширили органный репертуар.
А. Ф. Гедике «Миниатюра»
В творчестве Александра Фёдоровича как, композитора, не заметно преобладание каких-то ни было «излюбленных» жанров. Композитор трудился в самых разнообразных областях инструментальной и вокальной музыки. Среди крупных инструментальных произведений композитора выделяются наиболее значительные: три симфонии, фортепианное трио, фортепианные, органные концерты и концерты для духовых инструментов. Всем этим произведениям свойственно высокое профессиональное мастерство, глубокая и органическая связь с классическими традициями. Гедике – автор четырех больших опер: «Виринея», «У перевоза», «Жакерия», «Макбет».
А. Ф. Гедике «Гроза»
Среди многочисленных вокальных произведений Гедике выделяются кантаты: «Слава советским пилотам», «25 лет Октября». Лучшими вокальными сочинениями являются замечательные по мастерству обработки русских народных песен, которые принадлежат к числу наиболее ценных работ в этой области.
А. Ф. Гедике «Заинька».
Один из учеников Гедике пишет: «У Александра Фёдоровича было какое - то исключительное умение использовать время…Он успевал много работать как композитор, постоянно занимался на органе и несколько раз в году давал органные вечера, и вести педагогическую деятельность. При такой насыщенной работой жизни, Александр Фёдорович все-таки успевал общаться с людьми…., посещать своих друзей».
А. Ф. Гедике Обработка русской народной песни «Уж ты, Сема».
Непрестанная забота о росте и развитии обучающейся молодежи побуждала композитора непрерывно работать в области педагогического репертуара, создавая многочисленные циклы этюдов, упражнений и пьес для фортепиано. Пьесы для детей занимают большое место в творчестве А.Ф.Гедике. Они сочетают в себе две главные задачи в развитии юного музыканта – художественную и техническую. Сочинения Гедике для детей способствуют развитию у них художественного вкуса и музыкального чутья и одновременно – различных сторон техники фортепианной игры, они до сих пор пользуются огромной популярностью среди педагогов и очень любимы детьми. Это его сборники «60 пьес для начинающих», полифонические произведения, этюды для начинающих музыкантов, пьесы «Осенний дождь», «Иволги в лесу» - эти его программные произведения представляют собой своеобразные музыкальные картины. Учитывая особенности детского восприятия, автор вместе с тем нигде не поступается собственными художественными и стилистическими принципами.
А. Ф. Гедике Этюды
В последние годы жизни А.Ф.Гедике продолжал играть с неослабевающей активностью, преодолевая частое физическое недомогание. Он просто не мог не играть, не мог перестать давать концерты, хотя нередко весь вечер в Большом зале дежурил врач. Верный своему внутреннему долгу, Александр Фёдорович мастерски провёл весь концертный сезон 1956/ 57 г. – свой последний концертный сезон, оставив в памяти своих слушателей много прекрасных и незабываемых впечатлений.
А.Ф.Гедике «Прелюдия»
Список использованной литературы:
Гедике А.Ф. Воспоминания, (автобиография), статьи, заметки. М., «Советский композитор», 1960.
Гольденвейзер А.Б. О моем друге. М., «Советский композитор», 1960.
Ламм О.П. Воспоминания о А.Ф.Гедике. М., «Советский композитор», 1964.
Левик Б.В. А.Ф.Гедике. М., «Советский композитор», 1960.
Я с Сергеем Васильевичем осенью 1900 года, хотя знал его, интересовался им и горячо любил его уже с 1887 года, когда он был ещё студентом Московской консерватории, а я гимназистом первого класса.
Годы отец мой, преподаватель Московской консерватории по классу обязательного фортепиано, часто брал меня с собой на ученические вечера, концерты и спектакли консерватории, причём я прилагал все усилия, чтобы не пропустить ни одного вечера.
Интересом бывал я на этих вечерах, где с самого начала узнал всех наиболее даровитых учеников консерватории по всем исполнительским специальностям.
Очень хорошо юного Серёжу Рахманинова, худощавого мальчика высокого роста, с крупными чертами лица, с большими длинными руками, уже в те годы резко выделявшегося среди всех остальных своим ярким музыкальным дарованием и совершенно исключительными пианистическими данными. Помню также тщедушного и хилого А. Н. Скрябина, который не обладал ни размахом дарования, ни силой и темпераментом Рахманинова, казался рядом с ним бледным и тусклым, хотя чуткий слушатель и в те годы в Скрябине мог увидеть и угадать все характерные черты тонкого пианиста и замечательного музыканта.
Хорошо также и других наиболее даровитых пианистов-студентов того времени: Леонида Максимова, яркого пианиста, напоминавшего своей игрой Рахманинова, помню Иосифа Левина с его феноменальными техническими данными, Ф. Кёнемана, С. Самуэльсона и ряд других (их было немало в те годы). Помню хорошо также скрипача Н. Авьерино , братьев Пресс и ряд других.
Годы отец мой брал меня с собой не только в концерты консерватории, но и в симфонические концерты Русского музыкального общества * , которые происходили в Большом зале Благородного собрания. Я почти всегда пробирался на хоры и сидел или стоял в самом конце зала, то есть в точке, наиболее удалённой от эстрады. Там же я видел почти каждый раз и Сергея Васильевича Рахманинова, любимые места которого приходились почти рядом со мной.
Мечтой в то время было поступить в консерваторию, но отец почему-то очень хотел, чтобы я окончил сначала гимназию, я же об этом и слышать не хотел, и вот в 1892 году, провалившись на экзамене по греческому языку, я был оставлен на второй год; это обстоятельство помогло мне расстаться с гимназией. Осенью 1892 года я поступил наконец в консерваторию по классу профессора А. И. Галли. Осуществилась моя мечта, и началась для меня счастливая пора...
В начале девяностых годов изо всех молодых музыкантов Рахманинов, несомненно, пользовался наибольшей популярностью. Его имя хорошо было известно москвичам. Каждое его выступление, будь то в качестве пианиста, композитора или дирижёра, выливалось в огромный успех. И то сказать: его опера «Алеко», Первый концерт op. 1, который он играл с оркестром, целый ряд романсов, замечательных фортепианных пьес были широко известны и заставляли о себе говорить. Среди студентов консерватории огромной популярностью пользовались его фортепианные пьесы «Полишинель», Баркарола g-moll и особенно Прелюдия cis-moll из op. 3, которую исполняло большинство пианистов консерватории.
Рахманинова отличалась самобытностью. Он был единственный и неповторимый. Обаяние его личности, исключительного таланта, феноменальных пианистических данных делало его любимцем московской публики, причём это обаяние с каждым годом росло и росло.
Что в девяностые годы Рахманинов тяжело пережил неудачу в связи с исполнением в Петербурге его Первой симфонии. Симфония была неважно сыграна под управлением А. К. Глазунова и успеха не имела. К тому же Н. А. Римский-Корсаков высказал Сергею Васильевичу своё отношение к этому произведению, и отзыв Николая Андреевича был в общем определённо отрицательным. Эта неудача сильно подействовала на Сергея Васильевича. Он даже на некоторое время перестал сочинять, сделался мрачным и раздражённым, и тянулось это его состояние примерно до 1900 года. Он тогда прибегнул к помощи врача Н. В. Даля, который частью советами, частью внушением сумел поднять дух Сергея Васильевича. Ожив духом и верой в себя, он написал в короткий срок гениальный Второй фортепианный концерт, Сюиту для двух фортепиано и вдохновенную Виолончельную сонату. С этого времени Сергей Васильевич стал работать с огромным воодушевлением, а исключительный успех этих его крупных сочинений окрылил его и помог ему в дальнейшей творческой жизни. С 1902 года Сергей Васильевич стал много выступать, исполняя свои Первый и Второй фортепианные концерты. В 1902 году в его личной жизни также произошло изменение: он женился на Наталии Александровне Сатиной, завёл себе квартиру и продолжал усиленно работать, почувствовав под ногами крепкую почву.
Же годы он поступил инспектором музыкальных классов в московские Елизаветинский и Екатерининский женские институты. Я работал в те годы в московских Николаевском и Елизаветинском институтах. В последнем из них я постоянно встречался с Сергеем Васильевичем, сблизился с ним и ещё больше полюбил его.
Сергея Васильевича в институтах оплачивалась довольно скудно, да и какая же это была служба. Бывал он в каждом из институтов один-два раза в месяц, да и этот-то единственный раз заключался в том, что он сидел или за чаем у начальницы того или иного института, или же на музыкальных вечерах. Обе начальницы - и О. С. Краевская и О. А. Талызина - гордились своим инспектором, ценили его, любили и даже ревновали друг к другу.
У меня в памяти один эпизод из времени инспекторства Сергея Васильевича в Елизаветинском институте. В одном из классов происходил закрытый музыкальный вечер. Сидела начальница О. А. Талызина в роскошном голубом атласном платье со знаками отличия и шифром. Сидели также классные дамы, учителя, учительницы музыки и много учениц. Во время вечера лакей Ольги Анатольевны во фраке обносил всех чаем со сливками, сухарями и пр. Вечер шёл своим чередом. Сергей Васильевич, как всегда в чёрном сюртуке, сидел, положив ногу на ногу, и слегка помешивал ложечкой чай со сливками. И вдруг... неловкое движение, и весь стакан чаю со сливками опрокидывается на роскошное платье Ольги Анатольевны. Из многих уст раздаётся невольный крик ужаса. Все бросаются помочь, но помочь уже поздно. Ольга Анатольевна вынуждена была покинуть вечер и пойти домой переодеться. Вернулась она через полчаса, но в светло-сером платье, и от прежнего блеска ничего уже не осталось. Сергей Васильевич был подавлен происшедшим. Этот случай подействовал на него много сильнее, нежели можно было ожидать. Через несколько дней, когда я встретился опять с Сергеем Васильевичем в Елизаветинском институте, он мне сказал:
Знаете, я не могу идти мимо злополучного класса: я вижу перед глазами, как стакан опрокидывается на платье Ольги Анатольевны. Мне это настолько неприятно, что я, по всей вероятности, уйду из этого института.
Году, придя к решению уехать на всю зиму в Дрезден, с тем чтобы всецело заняться творчеством, он ушёл из института, передав своё место инспектора мне. Уходом из института он глубоко опечалил Ольгу Анатольевну, которая в нём души не чаяла.
Ноября 1903 года в Петербурге в одном из симфонических концертов А. И. Зилоти состоялось исполнение Сергеем Васильевичем его Второго фортепианного концерта. Я тогда ездил вместе с ним в Петербург, так как в этом же концерте я выступал со своей Первой симфонией.
Моей симфонии помог Сергей Васильевич, который рекомендовал её Зилоти. Последний и дал мне возможность самому дирижировать. Дни, когда происходили репетиции к этому концерту, совпали с одним из самых сильных наводнений в Петербурге. Все торцовые мостовые всплыли, из водосточных отверстий били огромные фонтаны, и Нева мчалась вспять клокочущей пеной, так что петербуржцам было не до нашего концерта. Концерт этот всё же состоялся, хотя многие, имевшие билеты, из-за разведённых мостов попасть в концерт не смогли. Первым номером прошла, и довольно успешно, моя симфония. После антракта Сергей Васильевич играл свой Второй концерт, уже горячо любимый и понятый москвичами, но мало известный петербуржцам. Концерт произвёл впечатление и имел успех, но гораздо меньший, нежели я ожидал. Особенно поразило меня то, что игра Сергея Васильевича, неподражаемая и не имевшая себе равной, осталась недооценённой и непонятой. Словом, лишний раз пришлось убедиться, что выдающиеся сочинения весьма редко воспринимаются сразу, и даже такие ослепительно яркие, как Второй концерт Рахманинова.
Концерта Рахманинова исполнялась кантата Н. А. Римского-Корсакова «Из Гомера» и в заключение - «Мефисто-вальс» Ф. Листа. По окончании концерта мы были приглашены к А. И. Зилоти на ужин. Собралось очень много музыкантов, как петербуржцев, так и москвичей, приехавших на этот концерт. За ужином почти рядом с Сергеем Васильевичем сидел Ф. И. Шаляпин, который довольно неожиданно провозгласил тост за приехавших молодых московских музыкантов. Он сам был лишь очень на немного старше нас.
Было бы ничего, если бы он не прибавил во вступлении к тосту, что берёт на себя смелость говорить этот тост «от лица отца русской музыки Николая Андреевича Римского-Корсакова». Слова эти произвели сильнейшее впечатление, особенно на хозяев дома. Александр Ильич и Вера Павловна были просто ошеломлены, а Сергей Васильевич крикнул громко Фёдору Ивановичу: «Замолчи, шалтай-болтай», - на что Шаляпин ещё громче крикнул: «Молчи, татарская рожа», - после чего начался тост примерно такого содержания: «Выступая от имени Николая Андреевича и зная его тёплые чувства к молодым музыкантам, я хотел приветствовать наших молодых друзей - Сергея Васильевича и Александра Фёдоровича - и пожелать им дальнейших успехов на их жизненном пути». Все присутствовавшие хорошо помнили неудачу Первой симфонии Сергея Васильевича в Петербурге и что именно Николай Андреевич отнёсся к этой симфонии холодно и несочувственно, так что выступление Шаляпина было до дерзости бестактно. Все были озадачены, а Римский-Корсаков, сидя рядом с Глазуновым, нагнулся над своей тарелкой и не поднимал глаз. За весь ужин он не произнёс ни слова. Хозяева были очень недовольны этим эпизодом. Много лет прошло с тех пор, но впечатление, произведённое этим тостом Фёдора Ивановича, до сих пор так во мне живо, как будто всё это произошло вчера.
После этой поездки я был в гостях у Сергея Васильевича и вспоминал с ним о выходке Шаляпина, он рассказал мне о целом ряде интересных случаев, связанных с Фёдором Ивановичем, из которых один врезался мне в память. На одной из репетиций в Русской частной опере, где пел Шаляпин и дирижировал Рахманинов, случилось следующее: репетиция шла без костюмов и без декораций; Шаляпин в этот час не был занят и просто стоял «без дела», несколько солистов повторяли неудававшиеся места, и вдруг Сергей Васильевич замечает, что Шаляпин стоит с разинутым ртом и имеет какой-то нелепый вид. В то же время ясно чувствуется, что он кого-то копирует. Сергей Васильевич говорит мне: «Стараюсь разгадать - и не могу. Наконец, вдруг меня осенило: да ведь это он меня копирует, и я чувствую, что я покраснел до корней волос. А дело было в том, что я имел привычку иногда дирижировать с полуоткрытым ртом, а Фёдор Иванович, со свойственным ему талантом схватывать характерные черты любого человека, заметил эту мою привычку. Рот я приоткрывал вследствие какого-то дефекта в носоглотке (так говорили мне врачи), но с этого дня рот мой закрылся наглухо».
Годы с Сергеем Васильевичем я встречался чаще всего в Большом зале Благородного собрания, в Большом зале консерватории и на симфонических концертах В. И. Сафонова, А. Никиша, А. И. Зилоти и С. А. Кусевицкого, на концертах Иосифа Гофмана, которые ни я, ни Сергей Васильевич никогда не пропускали. Примерно с 1902 года я стал бывать у него дома, сначала изредка, а затем всё чаще. В его квартире мы часто играли в четыре руки различные сочинения, и большего наслаждения, чем играть с Сергеем Васильевичем в четыре руки, я себе представить не могу. Только тот, кому приходилось с ним музицировать, сможет понять, какое это было счастье. Ноты он читал изумительно, но не в этом главное. Он любил играть всё вполголоса, но зато как!!! Вслушиваясь в каждый звук, он как бы «прощупывал» исполняемое. Всю музыку он слышал насквозь, и это придавало его игре какой-то необычайный характер. Всего поразительнее было то, что, сыграв то или иное большое симфоническое произведение один-два раза, он уже знал его почти полностью наизусть и помнил очень долго, особенно, если оно запало ему в душу. При его феноменальном слухе и памяти всё это особого труда для него не представляло. Играли мы с ним самые различные сочинения, и что бы мы ни играли, я получал ни с чем не сравнимое наслаждение.
Собственные сочинения, только что законченные, он также любил проигрывать вполголоса, но зато с такой внутренней убедительностью и силой, что они становились как бы скульптурно объёмными. За инструментом у себя дома Сергей Васильевич был неповторим и бесконечно привлекателен.
Я начал его посещать, он жил с женой на Воздвиженке в доме, где помещалась гигиеническая лаборатория, на верхнем (третьем) этаже и занимал квартиру примерно в пять комнат. Гости у него бывали редко, и почти всегда одни и те же лица. Из его близких здесь частенько бывали В. А. Сатина по большей части с доктором Г. Л. Грауэрманом и в сопровождении большой собаки, которую Рахманинов очень любил. Бывала часто и сестра жены Рахманинова - Софья Александровна, заходил и его тесть - А. А. Сатин - огромного роста и атлетического сложения. Сергей Васильевич дома за чаем обычно бывал в хорошем настроении и особенно обаятелен. Он рассказывал всякую всячину своим чудным басом почти всё вполголоса, с тонким юмором и огромной наблюдательностью.
Вечер, проведённый у Сергея Васильевича, бывал для меня праздником, а если приходилось поиграть в четыре руки, праздник этот делался двунадесятым. Прожил Сергей Васильевич с семьёй в этой квартире недолго, и оттуда они переехали на Страстной бульвар, в дом Первой женской гимназии. Жил там Сергей Васильевич на самом верхнем этаже, а этажом ниже жили родители его жены - Сатины, причём Сергей Васильевич почти каждый день обязательно приходил к ним. Вообще, вся семья их жила очень дружно. Кроме самих стариков Сатиных, у Сергея Васильевича постоянно бывали двоюродный брат В. А. Сатин с женой, которых Сергей Васильевич очень любил. Из товарищей у Сергея Васильевича бывали не слишком часто М. А. Слонов, Н. С. Морозов, Н. Г. Струве, А. А. Брандуков, Н. К. Метнер, Ю. Э. Конюс, А. Б. Гольденвейзер и ещё немногие.
Васильевич был человеком исключительно цельным, правдивым и скромным. Он никогда не хвастался ничем, был на редкость аккуратным и точным. Обещав быть в таком-то часу, никогда не опаздывал и в других тоже весьма ценил точность и аккуратность. Он любил заранее составлять план и расписание своих работ и очень страдал, если ему почему-либо приходилось этот план нарушать.
Сергея Васильевича всегда царил порядок совершенно исключительный. Он много курил, но никогда у него не валялись окурки, спички. Он сам тщательно всё это убирал. Письменный стол был чист и ничем не заставлен. На рояле также не лежало никаких нот всё это сейчас же после игры убиралось.
Васильевич большей частью по вечерам бывал дома. Выезжал он изредка в симфонические концерты и ещё реже в театр. Летом он жил почти все годы в Тамбовской губернии, в двадцати верстах от станции Ржакса, в имении Сатиных - Ивановке , которое очень любил.
Он чаще всего в утренние часы, но когда бывал увлечён чем-либо и если к тому же работа шла легко и успешно, то занимался, можно сказать, запоем, то есть с утра и до вечера. И наоборот, при неудаче он быстро терял настроение, работа становилась для него мучением, и нередко бывало, что он её откладывал на некоторое время, а иногда и бросал совсем. Всякая неудача приводила его к потере веры в себя, и тогда навязчивая мысль, что он уже больше не будет в состоянии ничего сочинять, доводила его до депрессивного состояния.
Все годы моего знакомства с Сергеем Васильевичем я не помню, чтобы он был серьёзно болен и лежал в постели. Зато мнителен был чрезвычайно и склонен предполагать, что его подстерегает какая-нибудь серьёзная болезнь; но если врачу удавалось переубедить его, то он быстро оживал, становился весёлым и жизнерадостным до следующего приступа дурного самочувствия, то есть пока не появлялось подавленное настроение и не начинало опять казаться, что он заболевает какой-то тяжёлой болезнью. Зато когда работа у него клеилась, он бывал счастлив, о недугах не думал и работал с увлечением. К сожалению, пессимистическое настроение бывало у него значительно чаще, нежели жизнерадостное. Но характер этих приступов мрачного настроения бывал главным образом чисто нервным и связан был теснейшим образом с заминкой в творческой работе. В моменты хорошего настроения Сергей Васильевич был бодр и весел, но всё же сдержан и несуетлив. Говорил нескоро и негромко, густым низким басом, каким говорят певчие-октависты.
Он не любил работать. На фортепиано занимался нерегулярно и очень немного, главным образом потому, что уж очень легко ему всё давалось, за что бы он ни брался. Если он на фортепиано занимался один час в день, то сорок минут из этого времени он играл упражнения и только двадцать минут какое-либо сочинение.
Очень любил церковное пение и частенько, даже зимой, вставал в семь часов утра и, в темноте наняв извозчика, уезжал в большинстве случаев в Таганку, в Андроньев монастырь, где выстаивал в полутёмной огромной церкви целую обедню, слушая старинные суровые песнопения из октоиха, исполняемые монахами параллельными квинтами. Это производило на него сильное впечатление. После обедни Сергей Васильевич ехал домой и, отдохнув немного, садился заниматься.
Бывало, что в тот же вечер он ехал в Большой зал Благородного собрания на симфонический концерт. После концерта нередко он уезжал поужинать в ресторане Яра или в Стрельну, где засиживался до глубокой ночи, слушая с большим увлечением пение цыган.
Эти острые контрасты: полутёмный монастырь с суровым пением из октоиха, симфонический концерт и затем общество цыган у Яра, с их своеобразным песенным репертуаром и ещё более своеобразной исполнительской манерой, являлись для Сергея Васильевича потребностью, и без этих впечатлений он не мог жить, так что эти странные путешествия повторялись довольно часто. Но он любил совершать их не в компании, а один.
Понимая истинной причины поездок Рахманинова к Яру или в Стрельну, многие москвичи считали его кутилой, проводящим бессонные ночи с цыганами.
Сергея Васильевича в течение многих лет, могу сказать, что все эти разговоры и сплетни не имели никаких оснований. У Яра он бывал, цыган слушал, но кутить никогда не кутил и никогда не увлекался выпивкой. Нравом он был суров, серьёзен, но умел шутить и любил весёлых собеседников, когда сам бывал в духе.
Он был превосходный! Детей своих любил горячо, очень о них заботился и душой болел за них при всяком хотя бы небольшом их недомогании.
В 1910 году Сергей Васильевич начал увлекаться автомобилем, и уже в 1912 году у него был великолепный голубой «Мерседес». Помню это хорошо, так как летом 1913 года я ездил в гости к нему в Ивановку. Дни, проведённые мной в Ивановке, остались у меня в памяти почти во всех подробностях. Мы с Сергеем Васильевичем целиком эти дни проводили вместе.
Осталось у меня лето 1913 года и потому, что, сговорившись ещё зимой с Сергеем Васильевичем приехать к нему летом, я часто думал об этой поездке.
Дожди лили днём и ночью; реки и речки вздувались, и в конце концов Москва-река вылилась из берегов и начала затоплять луга в Бронницком уезде, причинив огромные убытки сельскому хозяйству (уже в июне месяце на лугах все стога сена всплыли). Я увидел, что, по всей вероятности, мне придётся отложить долгожданную поездку и остаться дома. Но вот из газет я узнал, что в южной полосе России стоит чудная жаркая погода, а ливни и дожди идут лишь в Московской и соседних губерниях, не доходят дальше станции Ряжск. Прочитав эти данные, я послал Сергею Васильевичу телеграмму и через два дня получил ответ: «Жду».
Начало июля. Я быстро собрался и поехал в Москву на Павелецкий вокзал. На вокзале встретил я своего школьного товарища, также и товарища Сергея Васильевича, тенора Рубцова (итальянской школы, как он сам о себе говорил). Спросив меня, куда это я собрался, и узнав, что еду в гости к Сергею Васильевичу в Тамбовскую губернию, он проговорил со вздохом:
Талантливого человека. Пропадает ни за нюх табаку.
Почему? - спросил я его, не понимая, откуда у него эти опасения.
Ведь запоем пьёт. Ведь всем это известно, все его жалеют. А что ты-то будешь там делать?
Ответил в тон:
Выпивать вместе с ним.
На Павелецком вокзале с Рубцовым, я поехал в Тамбовскую губернию до станции Ржакса, в двадцати верстах от которой находилось имение Сергея Васильевича. Сев в поезд, я со страхом видел, как все дороги расползлись в грязи, все ручьи обратились в реки, а небольшие реки в бушующие потоки. Наступила ночь, и я заснул. Проснувшись на рассвете, я в окно увидел рваные облака и сквозь них синее небо, которого я давненько не видел. Мы были около Ряжска. Через два часа мы приехали в Козлов. Было чудное утро, и - ничего, что напоминало бы о целом месяце дождей. Вскоре мы миновали Тамбов и поехали дальше. Приехав на большую станцию Сампур, я увидел в окно автомобиль и в нём Сергея Васильевича за рулём. Его двоюродная сестра София Александровна вошла в эту минуту ко мне в вагон и предложила быстро собираться ехать дальше с Сергеем Васильевичем в машине. Через пять минут мы уже летели втроём на машине по целине.
Васильевича был свой шофёр, но он предпочитал править машиной сам и делал это мастерски. Он любил быструю езду, причём будучи близоруким, всё же машину вёл, не надевая очков.
Пролетели от Сампура до Ивановки почти сто вёрст в какие-нибудь полтора часа. По дороге он мне рассказал, что за целый месяц не было ни одного ненастного дня. До сих пор я не могу забыть впечатлений, связанных с этой поездкой: и эта чудная дорога по целине, и эти хутора сектантов на протяжении чуть ли не пятидесяти вёрст, и вообще масса новых незнакомых мест. Но вот мы въехали в его имение. Показались сараи, амбары, коровник, большой пруд, сад и, наконец, их дом. Остановка. Приехали. Все обитатели вышли нас встречать.
Обедом я рассказал Сергею Васильевичу о моей встрече в Москве на вокзале с Рубцовым. Сергей Васильевич усмехнулся и своим густым басом сказал жене:
Наташа, доставай из буфета наливку. Мы начнём с Александром Фёдоровичем выпивать, чтобы не подвести Рубцова в его прогнозах. - Во время обеда, кроме членов семьи Рахманинова, из которых я не всех знал, было ещё довольно много родственников и знакомых.
Обеда, немного отдохнув, Сергей Васильевич повёл меня осматривать его хозяйства. Имение это было уже куплено Сергеем Васильевичем у своего тестя А. А. Сатина, и он ходил уже со мной в роли хозяина. Их дом был старый, но все прилегающие к нему помещения: амбары, сараи, коровник и конюшни - весьма солидной стройки, каменные, с железными крышами. Сергей Васильевич имел прекрасных лошадей, как рабочих, так и выездных, большое количество коров, овец и свиней. Словом, хозяйство в 1913 году отнюдь не выглядело запущенным. В дни моего там пребывания молотьба хлеба (паровой машиной) шла целый день. Пшеницы у Сергея Васильевича было немало. Ведь в имении было, кажется, 1500 десятин (точного количества не помню). Сергей Васильевич, конечно, и в Ивановке был прежде всего композитор, но всё же много сил и внимания он уделял заботам по имению. Не жалел он сил и средств на содержание имения в порядке и показывал мне своё хозяйство с увлечением и не без гордости. Погода, в противоположность московской, стояла чудесная - жаркая, без ветра и без единого облачка, с лунными ночами. По вечерам из лесочка (из «кустов», как там называют небольшие лесочки) выскакивали многочисленные тушканчики, которых имеется множество в степях южной России. Мы катались с Сергеем Васильевичем и Софьей Александровной на лодке по их большому пруду - очень глубокому и чистому, со множеством сазанов, которых Сергей Васильевич ловил, ставя верши с приманкой.
Второй день моего там пребывания Сергей Васильевич повёл меня в свою рабочую комнату (в саду) и познакомил с замечательной поэмой «Колокола». Играл он мне её потихоньку, вполголоса, объясняя и напевая всё существенное.
По партитуре, написанной настолько мелко, что я, обладая хорошим зрением, совсем ничего разобрать не мог, а он смотрел и играл без очков. Рассказал он мне историю возникновения этого произведения: за год до этого он получил письмо от незнакомой ему девицы, которая послала ему текст этой поэмы, предлагая использовать её для большой поэмы, что он и осуществил. Я был глубоко взволнован поэмой Сергея Васильевича и особенно впечатлением, произведённым на меня вдохновенным исполнением великого автора её. Играл он мне ещё свои Романсы op. 34, которые тоже захватили душу. На третий день Сергей Васильевич ещё раз сыграл мне «Колокола», которые во второй раз произвели на меня ещё большее впечатление.
В Москве, Сергей Васильевич иногда заезжал на машине за мной и увозил меня в Сокольники или куда-нибудь за город, поражая своим замечательным искусством управлять машиной особенно в Москве, в центре города.
С 1906 или 1908 года Сергей Васильевич подружился с Н. К. Метнером и очень полюбил его; Метнер стал у него бывать и делиться с ним своими планами, показывать новые произведения, которые Сергей Васильевич очень высоко ценил и чрезвычайно ими интересовался. Привлекала его и личность Метнера. Николай Карлович также горячо полюбил Сергея Васильевича.
Же годы Сергей Васильевич подружился с дирижёром С. А. Кусевицким, выступал в его концертах, весьма ценя Кусевицкого-дирижёра, охотно играл под его управлением свои фортепианные концерты. С каждым годом Кусевицкий рос как дирижёр, его симфонические концерты становились всё интереснее и интереснее в отношении программ и качества исполнения. В эти-то годы у Кусевицкого зародилась идея основать своё музыкальное издательство на манер М. П. Беляева. В лице Сергея Васильевича Кусевицкий встретил полное сочувствие этой идее и, кроме того, человека, на которого он мог положиться.
Васильевич мог вполне возглавить это дело, помочь Кусевицкому не сбиться с правильного курса, опираясь на его огромный авторитет и руководствуясь его советами в таком сложнейшем деле. Для начала надо было подыскать лицо, которое смогло бы вести дело в Москве. Затем Кусевицкий хотел основать при издательстве художественный совет, состав которого также должен был подобрать Сергей Васильевич. И, наконец, надо было найти человека, который вёл бы дела этого издательства в Германии, являясь как бы доверенным лицом Кусевицкого. Всё это были сложнейшие вопросы.
Первое из этих мест Сергей Васильевич подыскал Фёдора Ивановича Гришина, который был главным продавцом в магазине П. Юргенсона. Надо было его «сманить» к Кусевицкому, что следовало сделать очень деликатно, чтобы не обидеть сыновей П. Юргенсона - Бориса и Григория Петровичей, которые после смерти отца вели его издательское дело. Эту весьма щекотливую операцию Сергей Васильевич провёл тактично, умело и сравнительно безболезненно. Словом, братья Юргенсоны отпустили своего замечательного работника Гришина без скандала, хотя вряд ли это могло быть им приятно. Таким образом, в Московском отделении Российского музыкального издательства начальником стал Фёдор Иванович Гришин.
Художественного совета Сергей Васильевич привлёк А. Н. Скрябина, Н. К. Метнера, меня, Л. Л. Сабанеева, А. В. Оссовского (из Петербурга). Во главе совета был Сергей Васильевич, а секретарём он пригласил своего друга Н. Г. Струве, отличного музыканта и теоретика.
И гравировались ноты у Редера в Берлине. А магазины издательства, кроме России, были в Берлине и в ряде других городов (отделения и представительства). Фактически возглавляя сложнейшее дело, Сергей Васильевич не жалел своих сил и обнаружил в этой работе огромный организационный талант, а Кусевицкий мог спокойно заниматься своими концертами, чувствуя себя как за каменной стеной, имея таких помощников, как Сергей Васильевич, Струве, Гришин, П. А. Ламм и другие. Через один-два года дела издательства пошли блестяще, и Российское музыкальное издательство, несмотря на сильнейшую конкуренцию, стало процветать и пользоваться всемирной известностью, и всё это главным образом благодаря С. В. Рахманинову.
Точно не помню всех авторов, которые издавались в Российском музыкальном издательстве, но был издан ряд сочинений и членов совета, в том числе «Прометей» Скрябина, ряд сочинений Метнера, несколько опусов моих, в частности Вторая симфония.
Здесь сказать, что из видных композиторов только один Сергей Васильевич мог взяться за такую ответственную и огромную работу. Его отъезд за границу был тяжёлым ударом для его детища - Российского музыкального издательства, которое без него не смогло здесь успешно существовать.
Вскоре после Октябрьской революции уехал в Америку, где и жил до самой смерти. Трагически погиб друг Сергея Васильевича - Н. Г. Струве. Находясь в Париже по делам издательства, он поехал к Кусевицкому в гостиницу. При выходе из лифта он был не то весь раздавлен, не то ему лифтом отрезало голову. Вскоре умер и заведующий московским отделением издательства Ф. И. Гришин. Как издательство, так и нотный склад Брейткопфа прекратили своё существование.
Тяжёлые годы разрухи, гражданской войны и голода. В эти годы Сергей Васильевич старался помочь всем своим друзьям, родным и близким как только мог, посылая им сначала деньги, а затем посылки, которые являлись для всех, получивших их, большой поддержкой и которые многих просто выручили из беды. В эти посылки входили следующие продукты: мука, крупа, сахар, сгущённое молоко, какао и растительное масло или сало. Словом, по тем временам получение такой посылки являлось очень большим подспорьем. В Москве весьма многие поминали добром Сергея Васильевича, каждый день насыпая сахар в стакан какао со сгущённым молоком. О том, как жил в те годы Сергей Васильевич и что делал, мы не знали ничего. Доходили до нас изредка слухи о его многочисленных концертных выступлениях в качестве пианиста, сопровождавшихся огромным успехом. Однако всё это были лишь слухи. Всякая связь с ним оборвалась.
Его мы все, его друзья, почти каждый день, так как горячо его любили, а забыть его тем, кто близко знал его, было невозможно.
Александр Фёдорович Гёдике (часто произносится Гедике ; 1877 - 1957) - русский композитор, органист, пианист, педагог, основатель советской органной школы. Народный артист РСФСР (1946).
Стиль Гедике-композитора находится под влиянием органной культуры и отмечен серьёзностью и монументальностью, ясностью формы, мастерским владением полифоническим письмом. В то же время Гедике многое взял из традиций русской классической школы. Он является автором четырёх опер, кантат, множества симфонических, фортепианных и органных сочинений, концертов и камерных произведений для духовых инструментов, романсов, обработок русских народных песен. Особенно широко известен Гедике как автор детских пьес.
Биография
Александр Гёдике родился 20 февраля (4 марта) 1877 года в Москве в давно обосновавшейся в России немецкой семье. Его прадед, Генрих-Георг Гёдике, был органистом католической церкви в Петербурге и ректором Немецкого драматического театра. Его дед, Карл Андреевич (по документам - Генрихович), был преподавателем хорового пения в Москве и служил органистом московской католической церкви Святого Людовика Французского. Отец, Фёдор Карлович (по метрике - Фридрих-Александр-Пауль Гёдике), работал органистом в той же церкви, был пианистом в оркестре Большого театра, преподавал в Московской консерватории обязательное фортепиано. Двоюродным братом Гёдике был композитор Николай Карлович Метнер.
Мать Александра Гедике была француженка, Жюстина-Адель-Августина Лекампион, из семьи фермера. Рано осиротев, они со старшей сестрой воспитывались у дяди с тётей в Нормандии, а по достижении ей 16 лет были отправлены к родственникам в Россию для устройства на работу гувернантками.
По воспоминаниям сестры, в детстве Александр Гедике был сорванцом. В 9 лет он поступил в детскую школу Зубова, в 10 лет в подготовительный класс Третьей московской гимназии. В гимназии, по собственному признанию, учился неважно. Уже в 12 лет стал часто подменять отца за органом на церковных службах. Учился играть в основном самостоятельно. Играл на фортепиано и виолончели в домашнем ансамбле, занимался переложением пьес для домашнего ансамбля. После 4-го класса оставил гимназию и перевёлся на 5-й класс консерватории, где начал заниматься в классе профессора А. И. Галли. Позднее учился у П. А. Пабста и В. И. Сафонова по классу фортепиано, у А. С. Аренского, Н. М. Ладухина и Г. Э. Конюса по классам теории музыки и композиции, а также у Н. С. Морозова.
По воспоминаниям Гедике, занятия в консерватории в то время были не интенсивными: например, в шестом классе - лекции по культуре и литературе - 4 часа в неделю, курс эстетики (скульптура и живопись) - 1 час в неделю, 1 час занятий по специальности, 4 часа гармонии, 2 часа хорового пения, - всего лишь двенадцать часов в неделю.
В 1898 Александр Гедике окончил Московскую консерваторию. Занимаясь в консерватории, написал скрипичную сонату, марш, элегию и фугу для большого оркестра, сочинял романсы и фортепианные пьесы.
После окончания консерватории начал давать частные уроки. Работал в Николаевском и Елизаветинском женских институтах.
В 1900 году участвовал в Третьем Рубинштейновском конкурсе в Вене как пианист и как композитор. В композиторской номинации был удостоен премии (единственной разыгрывавшейся на конкурсе) за Концертштюк для фортепиано с оркестром, скрипичную сонату и фортепьянные пьесы. Также был удостоен почётного отзыва как пианист.
Гедике женился на Екатерине Петровне Чернышёвой, тёте одной из своих частных учениц. Поселились с женой на Немецкой (ныне Бауманской) улице. Гедике купил для занятий комнатный орган и установил в своём доме.
С 1909 года Александр Фёдорович Гедике был профессором Московской консерватории по классу фортепиано, с 1919 заведовал кафедрой камерного ансамбля. С 1920 года вёл также класс органа (игре на котором обучался с детства под руководством отца), а в 1923 года возглавил кафедру органа и дал свой первый сольный концерт на инструменте Большого зала консерватории. Среди его учеников-органистов Н. Я. Выгодский, М. Л. Старокадомский, Л. И. Ройзман, С. Л. Дижур, Г. Я. Гродберг, И. Д. Вейс. В репертуаре Гедике были все сочинения И. С. Баха, а также собственные переложения для этого инструмента фрагментов из опер, симфонических и фортепианных сочинений. В концертах Гедике часто принимали участие С. Н. Ерёмин, Н. Г. Райский, в последующие годы Н. Л. Дорлиак.